Непокаянная память

НЕ ТОЛЬКО МЕДНОЕ

Поиски репрессированных поляков продолжаются

О НАЧАЛЕ РАСКОПОК под Медным я услышал 15 августа вечером в автобусе, в день начала следственного действия. Двое молодых мужчин говорили о хорошей сохранности останков. На месте раскопа должна была состояться пресс-конференция, но областное управление КГБ упорно передвигало ее на 19 августа, а в тот день материализовались духи палачей. О раскопе чуть не пришлось позабыть. Моя партия Демократический Союза активно противостояла хунте, но нужно было готовиться и конспиративным формам работы. Появилось много забот.

Пресс-конференция состоялась уже в редакции газеты “Тверская жизнь” (бывшая “Калининская правда”. – Авт.) в канун торжественного перезахоронения останков польских военнопленных. А 19 августа только трое журналистов смогли быть на раскопе под Медным. Местный КГБ “вырабатывал однозначную позицию”, и в этот день руководитель следственной группы полковник А.В. Третецкий надеялся только на счастливую звезду и на поддержку высших чинов Главной военной прокуратуры, в частности, на Н.А. Анисимова.

В дни путча начальник Управления КГБ по Тверской области полковник госбезопасности В.А. Лаконцев оказал неприкрытое давление на работу следственной группы: по его словам, он “предложил временно приостановить работы, поскольку ситуация в стране неясна и непредсказуема”. Однако газета “Известия” от 27. 09.91 сообщила, что Лаконцев не удержался от угроз, он и его зам. Попов не гарантировали безопасности ни следователям, ни польским экспертам.

Что же касается самого факта проведения следственного действия, то тверской шеф КГБ “приятно” удивил нас в конце сентября: оказывается, оно было начато по его инициативе. Странно и нелогично. В Твери до сих пор сохраняются следы мрачных тайн, но КГБ не спешит раскрывать их. Журналистка “Тверской жизни” Нина Алексеева недоумевает: “Почему бы (КГБ) не рассказать, например, со всей компетентностью, куда делись содержавшиеся полвека назад в каликинском лагере (деревни Новое Каликино и Старое Каликино. – Авт.) интернированные французы? И на чьи кости наталкивались любопытные “копатели” у поворота с Сахаровского шоссе в Аввакумово? И какие еще (кроме нового корпуса мединститута) здания и новые улицы Твери построены на костях?”

Мне самому лично довелось познакомится с бывшим офицером МВД (Станиславом Дударевым. – Авт.), которому известны люди, утверждающие, что останки поляков находили на территории следственного изолятора № 1 неподалеку от Восточного моста через Волгу. По найденным фрагментам польской военной формы им было ясно, что они наткнулись на следы сталинской расправы.

Местные жители, несомненно, имеют информацию. Но страх не исчез. Страх и террор заставил рядовых сотрудников НКВД вершить кровавую расправу над беззащитными, страх и сегодня вяжет языки, он сквозит в словах собственного корреспондента служанки КПСС – газеты “Советская России” -- Ю.Ф. Бурова, что “все может оказаться не так” (“что не “так”? Кучи черепов?” -- спрашивает Алексеева). А почему на пресс-конференции А.В. Третецкий умалчивает о своих разногласиях с КГБ? Почему раскопки ведет военнослужащие отборной Кантемировской дивизии? Почему местная церковь, в отличие от Харькова, своего присутствия на раскопе не обнаружила? А появилась позднее…

Верхневолжские чекисты имели и имеют информацию из прямых рук. Речь идет о родственных и служебных связях с бывшими своими сотрудниками, например, с начальником Управления НКВД Токаревым. Ничего ведь не делалось, пока дело не попало в руки полковника Третецкого. Управление КГБ вообще категорично отрицало возможность таких находок, как прах 6795 военнопленных поляков (позднее названо число 6311. – Авт.) в Медном. “Режим секретности” сохраняется, несмотря на то, что сами нынешние чекисты участия в расстрелах не принимали. Более того, информация продолжала накапливаться вплоть до последнего времени и не только в КГБ и МВД. Архивы КПСС касались огромной массы народа, но людям не принадлежали. После указа Ельцина о передаче архивов КПСС и КГБ предстоит работа по отбору на общее хранение большого числа дел. Десятки тысяч дел только в Тверской области. Среди них будут дела незаконно репрессированных в разные годы, материалы по истории крестьянских выступлений в период гражданской войны и коллективизации, об эсерах, меньшевиках, анархистах. Капэ-эсэсовцы протестуют: второй секретарь обкома Г. Аксенов в амбиции, партия, мол, не запрещена, свою деятельность может возобновить и обкому потребуются эти документы. Заведующий архивным отделом Тверского облисполкома М. Ильин утверждает, что у коммунистов есть материалы о других политических движениях, о новых партиях, их характеристиках. Если бы КПСС “претворила свои идеи в жизнь” в августовские дни, то по наводке большевиков были бы изолированы многие участники демократического движения.

КГБ напоминает раненого зверя. Известно, что с зимы 1990 г. госбезопасность уничтожала свои архивы. Боится. Но тем не менее эта мощная организация активно воздействует на политические процессы. Недавно промелькнуло сообщение, что Главная военная прокуратура будет передана под начало Генерального прокурора. Это свидетельствует о непрекращающейся борьбе в верхних эшелонах. Нынешние так называемые народные суды – видоизмененные “тройки” Особого Совещания, набранные в большинстве своем из ярко-красных, продолжают практику политического преследования инакомыслящих. Скоро год как продолжается в Твери судебный процесс над студенткой Т. Целиковой, выступившей а защиту В. Новодворской. В ходе процесса привлекались значительные силы милиции, задержаны десятки пикетчиков, пять человек “упрятаны” в административную тюрьму. Дважды довелось поваляться на нарах, голодая, и мне, причем второй раз вместе с адвокатом Тамары – Сергеем Котовым, избитым милицией в ходе процесса дубинками прямо в зале суда.

Символично, что в Твери (прежнем Калинине) все еще стоят на своих местах четыре памятника Михаилу Калинину, подписавшему указы о переселении народов. Не считано множество культовых изваяний Ленину. Нередко они стоят там, где раньше были храмы и соборы…

Возвращаясь к трагедии польских офицеров, нужно заметить, что в Катыни и Харькове районы расстрелов были под немецкой оккупацией, а Медное не было оккупировано. Известный в Твери диссидент Иосиф Дядькин, отсидевший срок в 80-е годы, называет уничтожение одетых в военную форму (польских) интеллигентов первым международным преступлением Сталина. Поляки были в положении иностранных военнопленных, что подтверждается тем, что сидели в лагерях военнопленных. Их можно было бы судить только за воинские преступления против мирных жителей. Поляки же воевали с германским вермахтом на своей суверенной территории. Командованием польской армии был дан приказ не оказывать сопротивления красноармейцам, и он был выполнен. Считать военнопленными сложивших оружие поляков не было оснований. Были расстреляны не захваченные на поле боя, а арестованные у себя дома полицейские и жандармы, представители законных, нужных любому государству профессий, кстати, в большинстве выходцы из рабочих и крестьян.

То есть граждан чужой страны Особое Совещание (по решению Политбюро. – Авт.) уничтожило без суда по нашему советскому закону, да еще придав закону обратную силу. Кодекс 1926 года, страшная статья 58-13 “Мера социальной защиты – расстрел за борьбу против рабоче-крестьянского правительства со стороны буржуазных элементов в период гражданской войны”.

Поисковую работу проводит у нас в стране общество “Мемориал”. В октябре 1991 г. я получил из Восточной Сибири от Красноярского (отделения) общества “Мемориал” Владимира Сиротинина письмо:

“…был в экспедиции (искали старые лагеря)… Посылаю Вам список репрессированных поляков по тем данным, которыми мы располагаем. Если возникнут какие-либо вопросы, я отвечу. Во Вроцлав еще не писал. Через 2 дня ухожу в рейс по Енисею. Рейс будет связан с посещениями мест заключений и ссылок…

Список репрессированных поляков

Для “Стражи Польских Могил”, г. Вроцлав,

Для газеты “Свободное слово”, г. Москва

(материал любезно предоставлен автором)