Вот то, что Горбачев публично заявляет о Катынском деле:
1. Отрывок из мемуаров Горбачева "Жизнь и реформы" (глава 32 "Войцех Ярузельский - союзник и единомышленник")
13 апреля 1990 года я принимал в Кремле Войцеха Ярузельского уже в качестве Президента Республики Польша...
... Антисоветские настроения, особенно в связи с приближением 50-летия катынской трагедии, распространялись довольно настойчиво...
Скажу откровенно, я был доволен, что в этот момент мог перебить собеседника и сказать, что полякам будут переданы документы по Катыни, найденные в архивах конвойной службы и позволяющие наконец закрыть это «белое пятно».
Создание комиссии польских и советских историков значительно стимулировало деятельность наших исследователей. К их числу принадлежали Н.С.Лебедева, В.С.Парсаданова, Ю.Н.Зоря. Они не оставляли поисков даже тогда, когда положение казалось абсолютно безнадежным. Сейчас мы уже знаем, почему поиски зашли в тупик: документы были попросту уничтожены по указанию руководства бывшего КГБ, когда его возглавлял А.Шелепин. Найденные же группой историков архивные документы косвенно, но убедительно свидетельствовали о непосредственной ответственности за злодеяния в катынском лесу Берии, Меркулова и их подручных. Об этом я и заявил публично, передавая их 13 апреля 1990 года Ярузельскому. Речь шла о найденных советскими архивистами и историками списках и других материалах Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР, в которых значились фамилии польских граждан, находившихся в Козельском, Осташковском, Старобельском лагерях НКВД в 1939—1940 годах.
Советская сторона, как было официально отмечено в заявлении ТАСС от 13 апреля 1990 года, выражая глубокое сожаление в связи с катынской трагедией, заявляет, что она представляет одно из тяжких преступлений сталинизма.
Что касается других документов, относящихся к катынской трагедии, то я помню о двух папках, которые показывал мне Болдин еще накануне моего визита в Польшу. Но в них была документация, подтверждающая версию комиссии академика Бурденко. Это был набор разрозненных материалов, и все под ту версию. На подлинный документ, который прямо свидетельствовал бы об истинных виновниках катынской трагедии, мы вышли только в декабре 1991 года, по сути дела, за несколько дней до моей отставки с поста Президента СССР. Именно тогда работники архива через Ревенко — руководителя аппарата президента — добивались, чтобы я обязательно ознакомился с содержимым одной папки, хранившейся в особом архиве. Печатался проект моего последнего выступления в качестве президента. Этими и другими делами я был занят целиком.
Тем не менее Ревенко продолжал настаивать и вручил мне папку накануне встречи с Ельциным, в ходе которой было условлено передать ему дела. Я вскрыл папку, в ней оказалась записка Берии о польских военнослужащих и представителях других сословий польского общества, которых органы содержат в нескольких лагерях. Записка заканчивалась предложением о физическом уничтожении всех интернированных поляков. Эта последняя ее часть отчеркнута, а сверху написано синим карандашом Сталина: «Постановление Политбюро». И подписи: «За — Сталин, Молотов, Ворошилов...» У меня дух перехватило от этой адской бумаги, обрекавшей на гибель сразу тысячи людей. Я положил папку в сейф и достал ее в ходе беседы с Ельциным, когда мы подошли к подписанию документа о передаче особого архива ЦК (в нем полторы или две тысячи так называемых особых папок, содержащих документы особой важности). Показал и прочитал документ Ельцину в присутствии Яковлева, договорились о передаче его полякам.
— Но теперь, — сказал я, — это уже твоя миссия, Борис Николаевич.
В папке находилась и другая бумага, написанная от руки и подписанная Шелепиным в бытность его председателем КГБ. В обращении на имя Хрущева он предлагал ликвидировать все документы, связанные с действиями НКВД по уничтожению польских военнослужащих, поскольку-де уже принята и утвердилась версия комиссии академика Бурденко.
Обо всем этом я рассказывал польским журналистам в 1992 году после того, как уже почти под занавес процесса по делу КПСС в Конституционном суде РФ президентская команда вдруг сочла «своевременным» предъявить документ по Катыни суду и передать копию польской стороне, заявив, что этот документ Горбачев скрыл от поляков. Польские журналисты спрашивали: почему так долго этот документ лежал у Ельцина и почему я, встречаясь с Валенсой, не сказал ему, что такое свидетельство имеется? Но именно такой вопрос возникал у меня самого: почему Ельцин не использовал свою официальную встречу с Президентом Польши, чтобы передать ему документы, касающиеся трагедии в Катынском лесу? Ведь между нами была договоренность о том, что передача документа полякам — компетенция Президента России. Сейчас уже ясно, что тяжелейшую драму в польско-советских отношениях пытались использовать, чтобы лишний раз бросить грязь в Горбачева.
_______________________________________________________________________________
2. Радиостанция "Эхо Москвы"
Программа "Кухня Черкизова"
Ведущие: Андрей Черкизов Гости: Михаил Горбачев
Суббота, 12 Марта 2005. «20 лет перестройке».
А. ЧЕРКИЗОВ – Добрый вечер. 17.07...
….
А. ЧЕРКИЗОВ – Почему вы не рассекретили Катынскую папку?
М. ГОРБАЧЕВ - Если кто ее и рассекретил, то, как раз я. Уже в апреле или в мае 90-го года, не зная еще об этой папке, но на основе анализа архивных материалов конвойных войск, я тогда благодарил этих наших архивистов, они раскопали и по ведомостям установили, была такая группа, столько-то, такой-то состав, с такими-то званиями и все они уничтожены. И тогда через ТАСС мы опубликовали это.
А. ЧЕРКИЗОВ – Владимир из Эстонии…
М. ГОРБАЧЕВ - А Ельцин…
А. ЧЕРКИЗОВ – Прошу прощения.
М. ГОРБАЧЕВ - … когда стало нам известно об этой папке в последний день моего ухода, мне уже не до этого. А именно 25-го. Вот эту папку Ревенко, ну прочитайте, я открываю: рукой Шелепина Хрущеву написано…
А. ЧЕРКИЗОВ – По трафарету.
М. ГОРБАЧЕВ - Да, надо уничтожить все документы, связанные с этим. Уничтожили их. Но оставили решение Политбюро. Но Политбюро такое - оно нигде не значится. Был доклад Министерства внутренних дел о составе, все написано, и вот там такие-то, такие-то, дальше: предлагаю, и идут предложения. Сталин все, что выше, он оставляет без внимания, а вот что делать над этим, он пишет: решение Политбюро. И все пункты предложенные: расстрелять, уничтожить.
А. ЧЕРКИЗОВ – Я добавлю, что эти документы опубликованы в книге документальных материалов о Катыни, которую издал фонд Александра Николаевича Яковлева "Демократия".
М. ГОРБАЧЕВ - Это все потом.