Катынская библиотека на сайте Sanningen om Katynmassakern

Отсюда - http://vif2ne.ru/nvk/forum/6/co/1785131.htm

К истории «Катынского дела»

Заслуженный деятель науки РСФСР, профессор, доктор исторических наук генерал-майор М. МОНИН

В АПРЕЛЕ 1943 года геббельсовская пропагандистская кухня выдала в эфир, а также в печать очередную порцию исключительно грязной лжи в виде сфабрикованных фашистскими заплечных дел мастерами «данных» о расстреле органами НКВД СССР весной 1940 года свыше 10 тыс. польских военнопленных офицеров в Катынском лесу под Смоленском [1]. Облетевшая весь мир берлинская весть по-разному была встречена в мире. Подавляющее большинство простых людей, равно как и трезво мыслящих политических и государственных деятелей стран Европы и Америки, входивших в антигитлеровскую коалицию, зная звериную сущность и повадки германского фашизма, его способность на любые подлости и подлоги, с возмущением и презрением отнеслись к сообщению из Берлина.

Но, к сожалению, нашлись и такие высокопоставленные лица и органы буржуазной печати, которые подхватили фашистские клеветнические измышления, приняв их на вооружение в целях раздувания вместе с гитлеровцами антисоветской пропагандистской кампании. В их числе прежде всего оказалось эмигрантское буржуазно-помещичье правительство Польши во главе с В. Сикорским, находившееся в Лондоне. Не посчитав нужным обратиться к Советскому правительству за разъяснениями, как того требовали элементарные правила и нормы взаимоотношений двух союзных государств, оно немедленно бросилось помогать фашистским провокаторам, подняв шумиху по радио и в печати в том же духе, что и гитлеровцы. Уже 16 апреля министерство национальной обороны, а 18 апреля и само правительство опубликовали заявления, содержавшие клевету на Советский Союз о его причастности к расстрелу польских военнопленных офицеров. Одновременно в них содержалась просьба к Международному Красному Кресту выслать на место, в район Катынского леса, своих представителей для «расследования».

За идею использовать Международный Красный Крест для расследования «Катынского дела» немедленно ухватилась и гитлеровская верхушка, зная, что оно будет осуществляться под контролем германских военных властей и при участии специально подобранных ими «свидетелей» и тем самым сыграет на руку фашистам.

Учитывая единство действий германской и польской сторон, Советское правительство в своей ноте эмигрантскому польскому правительству от 25 апреля 1943 года отмечало: «То обстоятельство, что враждебная кампания против Советского Союза начата одновременно в немецкой и польской печати и ведется в одном и том же плане, - это обстоятельство не оставляет сомнения в том, что между врагом союзников — Гитлером и Польским Правительством имеется контакт и сговор в проведении этой враждебной кампании»[2].

Такой шаг эмигрантского правительства Польши в отношении нашей страны, народы которой, обливаясь кровью в тяжелой борьбе с гитлеровской Германией, сражались за разгром общего врага русского и польского народов, нельзя было расценивать иначе как вероломный удар по Советскому Союзу. Правительство СССР именно так и расценило его. Учитывая, что «правительство Польши, скатившись на путь сговора с гитлеровским правительством, прекратило на деле союзные отношения с СССР и стало на позицию враждебных отношений к Советскому Союзу... Советское Правительство решило прервать отношения с Польским Правительством»[3].

Совершенно очевидно, и факты вполне подтверждают это, что оторвавшееся от своего народа правительство в эмиграции под давлением наиболее одиозных, профашистски настроенных его членов типа генерала К. Соснковского вполне осознанно подключилось к фашистской клеветнической кампании против СССР. Ибо ему было более чем кому-либо известно, что творили немецко-фашистские захватчики в оккупированной ими Польше, с какой жестокостью расправлялись они с польским населением, и особенно с его наиболее передовой частью, которая поднялась на борьбу за освобождение родины от ненавистного врага.

Польские эмигрантские круги хорошо знали также, какими грязными приемами пользовалась немецко-фашистская пропаганда, не брезгуя любыми вымыслами и самой беспардонной ложью, что создало ей всюду в мире гнуснейшую репутацию.

Какова же подлинная история событий в Катынском лесу? Она уже излагалась в советских официальных документах 1943—1944 гг.[4], Е документах и материалах Союза польских патриотов (СПП) в СССР[ 5], а также в советской печати и в газете СПП в СССР «Вольна Польска». К сожалению, в последнее время, особенно в период активизации антисоветизма в Польше в 1980—1981 гг., кое-где за пределами нашей страны пытались «оживить» события в Катыни в сугубо антисоветском плане и истолковать их согласно гитлеровской версии 1943 года, чтобы вновь бросить тень на советско-польские отношения, ослабить и омрачить дружбу между народами Советского Союза и Польской Народной Республики.

Документы и материалы печати свидетельствуют, что до вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР в Катынском лесу, именуемом местными жителями Козьей горой, действительно находились три лагеря для военнопленных поляков, которые были заняты на строительстве шоссейной дороги. Располагались лагеря на расстоянии от 25 до 45 км западнее Смоленска по Витебскому шоссе. После выхода немецко-фашистских войск в район Смоленска администрация лагерей пыталась эвакуировать всех военнопленных в глубь страны. Но свободных вагонов не оказалось, что объяснялось огромными потребностями в них фронта. К тому же, как подтвердил замещавший в июле 1941 года начальника движения Смоленского участка Западной железной дороги С. В. Иванов, и «подать вагоны на трассу Гусино, где было больше всего военнопленных поляков, мы не могли, так как эта дорога уже находилась под обстрелом»[ 6].

Таким образом, в силу сложившихся чрезвычайных обстоятельств по не зависящим от советских властей причинам лагеря военнопленных поляков с частью охраны и обслуживающего персонала из советских граждан эвакуировать не удалось. Неоспоримым фактом является и то, что польские военнопленные вплоть до захвата гитлеровскими войсками района Смоленска были живы и здоровы, а не расстреляны весной 1940 года, как утверждали геббельсовские клеветники.

Специальная комиссия по расследованию событий в Катынском лесу, состоявшая из исключительно авторитетных людей (академик Н. Н. Бурденко — председатель, известный писатель академик А. Н. Толстой, митрополит Николай, председатель Всеславянского комитета генерал-лейтенант А. С. Гундоров и другие), провела тщательное расследование на месте расстрела польских военнопленных офицеров. Для установления истины комиссия в присутствии всех ее членов вскрыла могилы, в которых было обнаружено 11 тыс. трупов в польском обмундировании. Судебно-медицинская экспертиза произвела подробное исследование трупов, а также документов и вещественных доказательств, извлеченных из могил. Кроме того, были заслушаны показания свыше 100 свидетелей из местного населения. Все эти материалы, вместе взятые, дали возможность точно установить время и обстоятельства массовых казней поляков фашистскими палачами.

Свидетели М. А. Сашнева — учительница начальной школы деревни Зенькова, Н. В. Даниленков — колхозник колхоза «Красная заря» Катынского сельского Совета и многие другие показали, что после прихода фашистских оккупантов они встречали поляков, либо бежавших из лагерей и прятавшихся у местных крестьян, либо во время их работы на шоссе группами по 15—20 человек. От свидетелей комиссия получила сведения о том, что в августе—сентябре 1941 года оккупационные власти устраивали облавы в деревнях и лесах на сбежавших из лагерей поляков. Многие из тех, кого расспрашивала комиссия, рассказали о том, что угрозами и побоями, держа под арестом в гестапо, их принуждали давать нужные фашистским властям показания, будто польские офицеры были расстреляны в 1940 году советскими органами власти (показания П. Г. Киселева — крестьянина хутора близ Козьих гор, И. В. Савватеева — дежурного по станции Гнездово, Е. Л. Игнатюка — рабочего гаража управления НКВД Смоленской области и других).

Специальная комиссия установила также, что фашистские власти, готовя антисоветскую провокацию, заранее предприняли меры по изъятию из одежды убитых ими поляков всех документов, помеченных позднее апреля 1940 года, т. е. времени, когда большевики якобы расстреляли польских офицеров. Из могил удалялись также все вещественные доказательства, могущие стать средством разоблачения фашистской фальшивки. Для выполнения этих функций в Катынь были специально привезены 500 советских военнопленных из лагеря № 126. А чтобы не осталось опасных свидетелей, всех их затем расстреляли. Так гитлеровцы совершили еще одно гнусное преступление, расправившись и с советскими военнопленными.

Комиссии стало также известно, что фашистские власти весной 1943 года свозили в могилы Катынского леса трупы расстрелянных ими военнопленных поляков в других местах, рассчитывая скрыть следы преступлений и увеличить число «жертв большевистских зверств».

Последней сценой грязного спектакля немецко-фашистских оккупантов в Катыни, призванной придать их антисоветской провокации видимость какого-то правдоподобия, явились «экскурсии» к раскрытым могилам жителей Смоленска и его окрестностей, а также специально подобранных «делегаций» европейских стран, оккупированных Германией или находившихся в вассальной зависимости от нее[ 7].

Материалы, оказавшиеся в распоряжении Специальной комиссии, позволили ей с неопровержимой ясностью засвидетельствовать, что военнопленные поляки, находившиеся в трех лагерях западнее Смоленска на дорожно-строительных работах до начала войны, оставались там и после вторжения немецко-фашистских оккупантов в Смоленск до сентября 1941 года включительно; в Катынском лесу осенью 1941 года производились немецкими оккупационными властями массовые расстрелы польских военнопленных. Эти преступные деяния совершались немецким военным учреждением, скрывавшимся под условным наименованием «штаб 537-го строительного батальона», во главе которого стояли обер-лейтенант Арнес и его сотрудники обер-лейтенант Рекс, лейтенант Хотт.

Данными судебно-медицинской экспертизы с несомненностью подтверждено, что время расстрела — осень 1941 года. При расстреле польских военнопленных использовался пистолетный выстрел в затылок — способ, который применялся фашистскими палачами при массовых убийствах советских граждан в Орле, Воронеже, Краснодаре, Смоленске и других городах.

Специальная комиссия завершила расследование вполне обоснованным выводом о том, что, «расстреливая польских военнопленных в Катынском лесу, немецко-фашистские захватчики последовательно осуществляли свою политику физического уничтожения славянских народов»[ 8].

Такова действительная история «Катынского дела». С помощью всего комплекса материалов, полученных Специальной комиссией, «полностью раскрыта вся гнусная цепь немецко-фашистских провокаций, убийств, фальсификаций, которые в сумме составляют «Катынское дело», — писала в то время газета «Правда» в редакционной статье под заголовком «Чудовищные злодеяния гитлеровских извергов в Катыни»[ 9]. Потерпела полный крах попытка профессиональных провокаторов оклеветать органы Советской власти и приписать им злодеяния фашистских преступников из так называемого «штаба 537-го строительного батальона», действовавших по прямой директиве из Берлина. С опубликованием выводов Специальной комиссии весь мир смог с достоверностью убедиться во всей чудовищности злодеяний гитлеровских захватчиков против польского народа, для которого Гитлер вообще не оставлял места на земле.

Вскоре после опубликования в советской печати официального сообщения Специальной комиссии по расследованию обстоятельств расстрела немецкими фашистами польских офицеров в Катыни делегация солдат и офицеров 1-го польского корпуса в СССР во главе с его командиром генералом 3. Берлингом посетила Катынский лес, чтобы отдать последний долг офицерам, убитым гитлеровцами[ 10].

Выступая перед могилами расстрелянных гитлеровцами польских офицеров и обращаясь к делегатам корпуса, заместитель командира корпуса майор (впоследствии генерал бригады) Александр Завадский сказал: «Катынский лес — это новое преступление немцев против славян. Но гитлеровская провокация не удалась. Никто не поверил их фальшивке. Некоторые поляки в Лондоне, поддержавшие кровавый навет гитлеровцев в своих хищных интриганских целях, не имеют ничего общего с польским народом. Русский народ помог нам найти правду, и он поможет нам донести эту правду до Варшавы. Будем же мстить врагу, пока не уничтожим его окончательно!»[11 ]

В частях 1-го польского корпуса в СССР прошли гневные митинги, на которых солдаты и офицеры клялись отомстить фашистским убийцам за их злодеяния. В резолюции митинга одной из частей корпуса выражалось возмущение всего личного состава чудовищными преступлениями германского фашизма, в результате которых были уничтожены 11 тыс. польских офицеров и солдат только потому, что они — поляки. Указав на то, что эмигрантское правительство в Лондоне поступило вопреки точке зрения антигитлеровской коалиции, сознательно поддержав фашистскую провокацию против СССР, солдаты и офицеры записали в своей резолюции: «Мы клеймим эту пагубную политику, которая принесла вред польскому делу во всем мире, являлась, а также в настоящее время является препятствием к объединению польского народа в борьбе с немецкими оккупантами»[12]. В корпусе стихийно развернулся сбор средств на постройку танков «Мститель за Катынь» и сооружение памятника жертвам фашистского террора.

Слово протеста против антисоветских действий польского эмигрантского правительства сказали и польские партизаны. На митинге отряда под командованием Р. Сатановского 1 мая 1943 года было принято Обращение к польскому народу, в котором злостная провокация фашизма, подхваченная польскими властями о мнимом расстреле советскими органами польских военнопленных, объявляется вымыслом. В тексте Обращения говорилось: «Чтобы не допустить объединения всех народных сил в освободительной войне народов Европы против фашизма,— гитлеровцы наносят вероломный удар в спину великого русского народа, ведущего Отечественную войну за свободу своей Родины, за свободу польского и других угнетенных народов. В то время, как наши геройские русские братья обливаются кровью на полях сражения, правительство Сикорского не только изменило им, но стало их врагом... Но польский народ знает лицо кровожадного, вероломного фашизма и никогда не пойдет на сделку с фашистскими палачами польского народа. Польский народ будет вести непримиримую освободительную войну»[13].

Таким образом, подлинные патриоты Польши, сражавшиеся с оружием в руках против германских захватчиков, решительно отмежевались от эмигрантского правительства в его подыгрывании фашистской пропаганде.

Массовые выступления трудящихся масс против действий польской реакционной эмиграции, сомкнувшейся в своем необузданном антисоветизме с гитлеровцами, прокатились весной 1943 года по Англии. Рабочие Бирмингемского авиационного завода приняли резолюцию, в которой говорилось: «Мы осуждаем действия польского правительства, находящегося в нашей стране, и считаем, что его необоснованные обвинения Советского Союза являются попыткой подорвать единство Объединенных наций»[ 14]. Резолюции осуждения польских властей в Лондоне приняли рабочие авиационных заводов в Остине и Бристоле, железнодорожники города Керколди (Шотландия) и Бредфорда, отделения союза машиностроителей Лондона и Лутона (графство Бердфорд), Герфорда, Стенса (графство Мидлсекс) и Шеффилда. Они потребовали от английского правительства воспрепятствовать фашистской деятельности польских властей и перестать помогать пропаганде польской печати и радио[ 15].

Свое несогласие с поведением польских официальных кругов в эмиграции выразили и многие буржуазные органы печати Англии и США. Примечательное заявление опубликовала «Тайме», «Вызывает одновременно удивление и сожаление то, что как раз те, кто на своем опыте испытал все предательские последствия пропагандистской машины Геббельса, — писала газета, — сами попали в устроенную Для них ловушку. Вряд ли поляки забыли книгу, которая была широко распространена в первую зиму войны и в которой со всеми подробностями и доказательствами, включая фотоснимки, сообщалось о зверствах поляков в отношении мирных жителей Польши — немцев. Эти фантастические измышления могли бы помочь им оценить по достоинству обвинения подобного же характера, обращенные против других»[16]. С позиции реализма оценивала события, связанные с нацистской пропагандистской вылазкой по поводу Катыни, английская газета «Рейнольде ньюс», которая сравнивала эти маневры геббельсовской пропаганды с поджогом рейхстага[ 17].

Конечно, далеко не все в Англии и США заняли критическую позицию в отношении позиции польского эмигрантского правительства по «Катынскому делу». Были и такие, которые прямо, а чаще косвенно оправдывали действия правительства Сикорского, направленные против Советского Союза, а за прервание советско-польских отношений возлагали ответственность, как правило, на СССР. Такие заявления раздавались из уст реакционных членов английского парламента, американского конгресса, печатались в буржуазных газетах и журналах правого толка.

Несмотря на то что по вине польской эмиграции советско-польские отношения были прерваны, курс Советского Союза в отношении Польши и ее будущего оставался неизменным. Он неуклонно отстаивал политику мира и дружбы с польским народом, придерживался взгляда, что после победы в войне с немецко-фашистскими захватчиками должна существовать сильная и независимая Польша. И. В. Сталин, отвечая в начале мая 1943 года на вопросы корреспондента газет «Нью-Йорк таймс» и «Таймс» Паркера, четко и недвусмысленно сформулировал эту точку зрения Советского правительства. На вопрос о том, на каких основах должны базироваться отношения между Польшей и СССР после войны, И. В. Сталин заявил: «На основе прочных добрососедских отношений и взаимного уважения, или, если этого пожелает польский народ, — на основе союза по взаимной помощи...»[ 18].

Так действовало Советское государство, последовательно осуществляя освободительную миссию в Великой Отечественной войне. Оно твердо придерживалось в отношении Польши курса, отвечавшего интересам как советского, так и польского народа. При всесторонней поддержке СССР и его славных Вооруженных Сил, сыгравших решающую роль в разгроме немецко-фашистских захватчиков и освободивших Польшу от почти шестилетнего нацистского гнета, польский народ под руководством коммунистов, взяв власть в свои руки, создал подлинно независимое, социалистическое государство. Его дружба и сотрудничество с СССР, другими странами социализма явились важным фактором безопасности ПНР, мира во всей Европе.

Всякие попытки врагов советско-польской дружбы расстроить ее, используя для этого самые грязные средства, в том числе и давно разоблаченные фальшивки периода минувшей войны, обречены на неизбежный провал. Братство советского и польского народов в труде, дополненное их братством по оружию, имеет прочный фундамент — социалистический интернационализм, исходит из глубокого осознания обоими народами их жизненных потребностей. А это значит, что советско-польская дружба нерушима. Об этом еще раз напомнил IX Чрезвычайный съезд Польской объединенной рабочей партии, состоявшийся в июле 1981 года: «Союз и дружба с Советским Союзом остаются краеугольным камнем польской внешней политики, национальной политики, — говорится в документах съезда. — Этот союз основывается на принципах, каждый из которых отвечает интересам независимости и безопасности Польши в ее нынешних границах»[19].

____________________________
[1] См. Известия, 1943, 16 апреля.
[2] Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Документы и материалы, т. 1. М., Госполитиздат, 1946, с. 347.
[3] Там же, т. 1, с. 347.
[4] См. Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны, т. 1, с. 301—303; Документы и материалы по истории советско-польских отношений, т. 7, 1939—1943 гг. М., Наука, 1973, с. 353—372, 419—421; Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., изд. 2-е, т. 1. М., Политиздат, 1976, с. 145—156: т. 2, с. 58—61.
[5] См. Документы и материалы по истории советско-польских отношений, т. 7, с. 373—374, 388—390, 426—428.
[6] Правда, 1944, 26 января.
[7] См. Правда, 1944, 26 января.
[8] Там же.
[9] Там же.
[10] Кстати, среди делегатов, прибывших в Катынь, оказались канонир артдивизиона Я, Мороз и хорунжий саперного батальона Климчак, которые после сентября 1939 г. сами были определенное время в лагерях особого назначения в Катыни, а по убытии из них (Я. Мороз — 12 июня 1940 г., а Климчак лишь в марте 1941 г.) переписывались со своими друзьями, оставшимися в лагерях под Смоленском. Я. Мороз, например, получил последнее письмо от своего друга капитана 25-го уланского полка Ольшевского, датированное январем 1941 г. Их свидетельства лишний раз опровергают клевету гитлеровцев, будто польские офицеры были расстреляны органами НКВД весной 1940 г. (см. Правда, 1944, 31 января).
[11] Правда, 1944, 31 января.
[12] Там же, 8 февраля.
[13] Документы и материалы по истории советско-польских отношений, т. 7, 1939— 1943 гг., с. 366.
[14] ЦГАОР, ф. 4459, оп. 1, ед. хр. 1266, л. 47.
[15] Там же, лл. 47, 52, 53, 57.
[16] The Times, 1943, 28 April.
[17] Reynolds News, 1943, 18 April.
[18] Правда, 1943, 6 мая.
[19] Trybuna Ludu, 1981, 21—22 Lipca.